Немецкая и советская оккупация Польши
Из воспоминаний узника: «Я не знаю, почему одни люди были выбраны, а другие нет. Мы пошли на ферму в уединенном месте, окруженном болотами, чтобы русские нас не нашли. Когда пришли немцы, мы пошли прямо домой, и нас никто не остановил. На этом этапе мы меньше боялись немцев, определенно меньше, чем русских. Смертность заключенных была чрезвычайно высокой, хотя сегодня трудно определить, сколько жертв на самом деле стоило депортации во главе с Советским Союзом. Томас Лейн делит жертв сталинских перемещений на две категории: «Депортированные могут оказаться в двух местах. Так называемые депортированные первого класса были отправлены в северные районы Европейской России вокруг Архангельска, Котласа и Вологды, к реке Печора, а также в западные и восточные районы Урала, на севере и юге Сибири и к северу от Магадана в Колымский регион. Лагеря были окружены заграждениями из колючей проволоки с заставами и вооруженной охраной на башнях, установленных по периметру забора. Заключенные работали на различных хозяйственных предприятиях ГУЛАГа, то есть в Главном управлении воспитательно-трудовых лагерей и исправительных колоний.
Депортированные второго сорта направлялись в специальные колонии, находящиеся под непосредственным надзором НКВД. В зависимости от местонахождения депортированные могли работать в колхозах, на стройках или рубить деревья в лесу». Последние, имели определенную свободу, поскольку обычно перемещались в районе городов, в которых жили, однако им не разрешалось покидать город. Войцех Рошковский делит осужденных на три группы - спец узники с ограниченной свободой передвижения, «свободные», которых просто вывезли во враждебный район и приказали заново организовать там жизнь, и, наконец, тех, кто был помещен в уже известные лагеря ГУЛАГа. Внутри лагерей тоже было своеобразное разделение. В лагерной иерархии особое внимание следует уделять уркам - бывшим преступникам, осужденным за общеуголовные преступления (наиболее опасные и значимые среди заключенных).
Их упоминает Херлинг-Грудзинский, оставивший прекрасные воспоминания о своем пребывании в лагере в Ерчево под названием «Другой мир». Конечно, советская действительность была тем «другим миром», где типично человеческие ценности не в счет, и каждый гуманитарный рефлекс трактовался как проявление слабости, где распространялись информативные и разного рода патологии, где смертность была такой высокий, что Херлинг-Грудзинский говорит, что никогда не встречал заключенного, проработавшего в лесу более двух лет. Интересно, что заключенные получали скромную заработную плату за свой труд, но на практике для получения денег приходилось превышать нормы, что было практически невыполнимой задачей. https://dorama-tv.online/